— Я проснулся, — ответил Тифон, ненадолго погрузившись в воспоминания. — На планете под названием Зарамунд. Прикосновение руки старой женщины пробудило меня, — затем он кивнул, — как ты пробудишься сегодня. Пришло время Гвардии Смерти принять Метку.

— Нет, — тон слов старого друга заставил Мортариона превратить холодный гнев в кипящую ледяную ярость, — Верни нас в реальный космос! Сейчас же!

— Не буду, — последовал ответ Тифона. — Не в этой жизни.

И этого ответа было достаточно. Зарычав, Жнец двинулся на него и, выхватив Лампион из кобуры, пустил в воина столб жгучего белого огня. Тифон закричал, но, когда пламя выстрела угасло, он все ещё стоял на ногах. Пепел с хрустом падал с верхних слоев его кожи, броня всё ещё была накалена, но действие оружия, казалось, было ослаблено каким–то невиданным способом.

Мортарион, недолго думая, сменил тактику и поднял Безмолвие. Дуга косы запела, рассекая затхлый воздух. Тифон увернулся и отбежал в сторону по скользкому от ихора настилу, едва избежав удара, который мог бы лишить его руки. Он не отдавал явного приказа, но дюжина туманных фигур вырвалась из теней и понеслась в атаку на Саван Смерти. Это были члены «специального» отряда Первого капитана, которых он назвал Могильными Стражами, и ни один из них не напал на своего примарха. Эта дуэль, несомненно, была только между Мортарионом и его старым другом.

Брызги неестественного огня разорвали листы железа, когда две группы телохранителей столкнулись между собой. В центре между ними примарх и его капитан дрались друг с другом, обмениваясь провоцирующими ударами, темп их ускорялся, а шансы получить смертельную рану увеличивались.

Несмотря на всё то время, которое они друг друга знали, Мортарион и Тифон никогда не дрались между собой, даже в спарринг-ямах. Им никогда не нужно было ничего доказывать и проверять. Это был вопрос без ответа. Но, по мере происходящего, Жнец обнаружил единственную и неприятную ему правду, которая теперь отчетливо заполнила его мысли:

«Я совсем не знаю этого человека».

Их клинки сошлись друг с другом и сверкнули. Тифон попытался дотянуться до Мортариона и оттолкнуть его назад. Это была довольно дерзкая тактика, от любого другого примарх просто счёл бы её бесполезной. Но Первый капитан знал его как никто другой. Эти двое сражались во множестве битв бок о бок, шагали через мрачные хребты Барбаруса в годы безжалостной войны. Они вместе учились на ходу и укрощали жестокий мир на своём пути. Да и в завоеваниях Великого Крестового похода Калас всегда был рядом. Его правая рука. Его перст и просто доверенный товарищ. Их оружие вновь соприкоснулось, и они с трудом, но всё–таки остановились. Несмотря на свой болезненный вид, Тифон оказался куда более сильным и выносливым, чем любой обычный легионер. Мортарион встретился с ним взглядом и увидел в его таких знакомых глазах чужого человека. Всё, что он знал о старом друге, рухнуло в этот самый момент. Изменившее Грульгора произошло и с его соратником; он, наконец–то, понял это. Человека, которым на самом деле был Калас Тифон — напуганным юным полукровкой, дерзким мятежником, доверенным командиром его освободительной армии — больше не существовало.

Жнец позволил последнему угольку родства между ними угаснуть и зачахнуть, подобно свече. Он в момент стал жесток:

— Если ты и есть то, что удерживает нас здесь, — прошипел примарх, — я разорву эту связь.

С усилием Мортарион ударил Безмолвием по оружию противника, сломав его. Куски разлетелись в стороны. Первый капитан отшатнулся назад, но примарх продолжал атаку уже по инерции.

Неуловимое и неудержимое лезвие огромной боевой косы вонзилось в нагрудную броню Тифона и пронзило её. Послышался скрежет разорванного керамита. Серповидное лезвие проникло в плоть через зияющий порез пластины, добралось до обоих сердец капитана и рассекло их. Черная кровь потоком хлынула из смертельной раны и Калас безжизненно осел, опираясь на конец клинка, подобно рыбе на крючке.

«Прости меня, мой старый друг…»

Эта мысль была единственной в голове Мортариона, он хотел сказать её вслух, но тут голова Первого капитана резко поднялась, и его желтые глаза уставились на примарха. В его зрачках горел зловещий огонь:

— Ты думал, что так просто убьешь меня? — ядовитая желтая пена текла изо рта Тифона, когда он говорил, она с шипением разъедала всё, к чему прикасалась, — Я уже говорил тебе, мы здесь бессмертны. Ты не можешь меня убить, мой старый друг.

Рука Первого капитана, расплывшись, приближалась к Мортариону с невероятной скоростью, но тот успел отскочить, блокируя атаку. Кинжал, нацеленный в шею примарха, прошел мимо, однако он нашел лазейку между пластинами брони и с лёгкостью прорезал тяжелый комбинезон. Жнец ощутил, как кончик лезвия впился в плоть, и эта боль была едва ли терпима. Потрясённый силой удара, он отшатнулся, потеряв контроль над Безмолвием, и потянулся к кинжалу. Он вытягивал оружие, обуздав волны мучения, когда лезвие медленно покидало его тело. Мортарион прекрасно знал этот кинжал — кусок старой меди, самодельное оружие, когда–то потерянное и забытое в пропитанной кровью грязи Барбаруса. Он зашипел в руке, источая разложение чумной материи, разъедая металлическую обшивку перчатки примарха. Мортарион отбросил его и оглянулся на Тифона, который тянулся вниз и вытаскивал Безмолвие из своей груди.

— У меня есть кое–что твоё, — произнес Первый капитан и отбросил боевую косу к примарху. Мортарион поймал её, и его лицо искривилось от отвращения, когда он увидел пораженные язвами кишечник и органы, свисающие из раны его противника. — Смертный с бессмертным покончить не может, — продолжил Тифон, — и ты навсегда останешься низшим, если не переродишься, — он указал на руку Мортариона, усыпанную багровыми нарывами. Яростная боль, обжигающая нервные окончания, пронзила руку Жнеца в тот же момент. — Чтобы убить меня, тебе потребуется стать чем–то большим, чем сейчас, — он оскалился.

Мортарион выпрямился:

— Так и есть. Я подозревал это, — значит, это был момент истины. Ему оставалось разыграть туз в рукаве. — Теперь мне всё ясно. Для уничтожения того, чем ты постепенно становишься, требуется оружие особенного происхождения, — он потянулся к патронташу, висевшему у него на груди, и достал оттуда тонкий металлический стержень. Он нажал кнопку на одном конце и швырнул предмет в Тифона. Стержень приземлился у ног Первого капитана, издав пронзительный вой, но это было не взрывное устройство.

— Маяк? — когда Тифон договорил это слово, между двумя воинами расцвел взрыв, источая изумрудный свет искривленной энергии. Из портала переноса материи медленно появилась огромная тучная фигура.

Пожиратель Жизни материализовался в святилище с громовым треском, вытесняя воздух. Сломанные звенья цепей, удерживающие его, с лязгом упали на палубу. Он откинул свою грязную голову назад и осмотрелся, после чего зашёлся хохотом.

— Грульгор… — усмехнулся Тифон, — Рад встрече, брат.

— Не совсем. — буркнуло существо, оглядывая Тифона с ног до головы.

— Демон! — крикнул Мортарион. — Ты умолял, чтобы я позволил тебе убить за меня. Что ж, теперь у тебя есть такая возможность. Ты клялся исполнить мой приказ. Вот он — уничтожь Тифона!

— Это ли то, чего ты хочешь? — гигантская опухшая рука Пожирателя Жизни со сверхъестественной скоростью метнулась вперед и схватила Первого капитана и яростно встряхнула его до того, как тот успел увернуться. Мутировавшие когтистые пальцы обхватили горло Тифона и начали сжимать его.

Мортарион с мрачным лицом наблюдал, как демоническое отродье душит его товарища, игнорируя каждый удар. Тифон начал задыхаться и брызгать слюной, маслянистая субстанция хлынула из его закрытого рта и чудовищных ран на теле.

— Я выполняю свою клятву, — прорычало существо, вглядываясь в лицо своей жертвы. Аккурат после этого тембр и ритм предсмертных хрипов Тифона изменились. Они превратились в наполненный ненавистью злобный рык. Первый капитан рассмеялся, и Грульгор присоединился к нему.